Ловозёрские
тундры

Утренний самолет из Москвы в Мурманск заполнен лишь на треть, и я по-плацкартному улегся спать на трех местах, так как ночь потратил на упаковывание рюкзака и разруливание рабочих дел.

Бездумно закупившись в Мурманске продовольствием, усаживаюсь в маршрутку до Ревды. Этот шахтерский городок находится у подножия соседнего к Хибинам горного массива Ловозёрские тундры. В сентябре 2017-го я уже побывал на берегу Сейдозера, спрятанного среди этих гор, и тогда же захотел вернуться сюда и не ограничиться цивилизованной прогулкой по берегу озера, а заглянуть поглубже, забраться повыше.

Сейдозеро в сентябре

Началось нетерпеливое ожидание потепления, когда бы можно было уже. Выдержку мою способен сорвать только производственный календарь на 2018 год, и если майские праздники я еще перетерпел, просто взглянув на прогноз погоды в Мурманске, то внезапная июньская короткая неделя просто не оставила мне шансов. Я, конечно, поглядел на спутниковые снимки NASA за июнь и вполне четко видел снежный покров в интересующих меня местах, но снег — это всё же не трехдневная рабочая неделя по цене пятидневной, знаете ли. В этот раз инстинкт самосохранения проиграл, так что вперед, слабоумие и отвага!

Сентябрьский маршрут на машине, лодке и пешком. И нынешний запланированный маршрут

До Ревды доезжаю к 5 вечера и сразу отправляюсь к горам. Через час пути слышу за спиной звук двигателя и прячусь в кустах — это мотоциклист на дёрте проехал в стороне. Следующего человека я увижу только через трое суток.

Добравшись до первых снежных бляшек на покрытом мхом и камнями склоне, решаю остановиться и заночевать. Иначе пришлось бы ставить палатку и ночевать на снегу, чего я еще не делал и не был уверен, что мой коврик к такому готов. Термометр показывал 6 °C.

Полярный день давал полную свободу в плане режима дня. Я для дисциплины решил ориентироваться на время закатов и рассветов в Москве, поэтому будильник установил на 6 часов утра.

После ночевки, завтрака и сборов настало время серьезного подъема, и практически сразу стало тяжко.

Снег стал встречаться всё чаще, объединяться в единое полотно, и мне пришлось идти по каменистой обочине. Уверенности придавали следы автомобиля, прошедшего относительно недавно по моему пути, но скоро виртуальный компаньон сдался — после очередного витка серпантина следы покрышек на снегу сложились в узор «разворот в ограниченном пространстве». Дальше меня ждал чистый нетронутый мокрый снег, который завоевывал всё больше пространства. И вот уже на разворотах серпантина мне приходилось перебегать по снегу от одной каменистой обочине к другой.

Я обут в мембранные (водонепроницаемые), но всё же не зимние кроссовки, и после таких перебежек приходится пальцем выковыривать снег из кроссовок. Пытаюсь натянуть штаны пониже, чтобы прикрыть уязвимое место, но получается не очень. Наконец понял, зачем нужны гамаши.

Другая опасность путешествия по снегу — под ним скрываются те же камни, но идешь по ним уже вслепую, без возможности аккуратно поставить ногу и подобрать место для шага. Ходьба превратилась в опасную лотерею: то утопаешь в снегу по щиколотку, то внезапно уходишь по голень, раз в сто метров проваливаешься по колено, и один раз я влез по пояс.

По колено и по пояс

Под снегом ступня не всегда аккуратно приземляется на камень сверху, а попадает на край камня или рядом с ним и обдирается (вместе со штанами и кроссовками). И худший вариант — когда нога проваливается в тесный капкан между несколькими камнями, и при движении по инцерции можно легко сломать ногу.

В какой-то момент я замечаю, что обстановка «островки снега на каменистой земле» постепенно превратилась в вариант «островки камней на снежном поле». Дальше придется идти тупо насквозь через снег, дорог больше нет. Этот момент как раз подходит для вопроса «Ну и о чем ты думал?», потому что вразумительного ответа у меня нет — я думал, что снег будет не сплошным полотном, а если что — разберусь на месте. Настало время разбираться на месте. Разворачиваться и сдаваться я не планирую, поэтому прикидываю укороченный маршрут: добраться до первого отмеченного еще дома чекпоинта для посещения, и если дальнейшее продвижение будет невозможным, то боковым путем спускаться с гор к берегу озера.

Преодолев серпантин и выйдя на плато, я полностью теряю ориентацию. Вокруг всё равномерно заполнено черными пятнами камней на белом фоне, и весь этот паттерн тонет в молочной дымке из-за накрывшего облака. Видимость небольшая. Maps.me меня только запутывает из-за своего дурацкого режима маршрута, где он пытается предугадать мою ориентацию, из-за чего периодически резко разворачивает меня на 90 градусов. Я хожу зигзагами, пялясь в телефон, пока не упираюсь в обрыв.

Приближаться к краю по снегу опасно, так как он может ловушкой нависать над пропастью. Поэтому передвигаюсь аккуратно по крупным камням, чтобы взглянуть на дно обрыва, но разглядеть что-то тяжело.

Разворачиваюсь, снова туплю в телефон, наконец понимаю, как победить maps.me и выхожу к своей цели — другой, более эпичной пропасти. И как раз облако покидает эти места.

Чуть левее центра панорамы на границе снежной зоны я заночевал накануне

На другой стороне этого узкого перешейка, который называется Перевалом Геологов — более пологий спуск к Умбозеру, за которым уже можно разглядеть Хибины. Это в него я уперся, заблудившись.

Устраиваю привал. Надежды на горные ручейки с чистой питьевой водой, конечно, рухнули, и я пытаюсь растопить снег в кружке под горелкой. Но дело это не очень продуктивное и скорое, поэтому в итоге чай делаю из последних запасов воды, а снег запихиваю в герметичный пакет и вешаю на рюкзак, чтобы он подтаял к следующей остановке.

Меняю две пары промокших носков, и внешними надеваю мембранные носки, которые по замыслу не должны пропустить снег до внутренних носков.

Что же, я добрался до промежуточной цели, настало время принимать решение: спускаться ли к озеру или продолжать путь по заснеженным горам на юг, и тогда следующий спуск с гор попадется уже только через 10 км. Maps.me разочаровывает отсутствием профиля высоты этой местности, поэтому приходится ориентироваться по второстепенным признакам. GPS-сигнал говорит, что я на высоте 1100 метров над уровнем моря. Изучая на maps.me высоты пиков, которые встретятся в дальнейшем по дороге, я вижу, что они не превышают те же 1100 метров, а пик у озера Ряйавр в конце моего маршрута вообще имеет высоту 860 метров. То есть я нахожусь в наивысшей части маршрута и, возможно, вскоре снова спущусь в бесснежную зону! Что же, вперед.

Взгляд назад на Перевал Геологов

Преодолев небольшой подъем, снова вижу перед собой снежное полотно, по бокам которого находятся долины. Слева можно увидеть то самое Сейдозеро, на котором я был в сентябре.

Справа — новый ракурс того же спуска к Умбозеру, и замерзшее озерцо внизу.

Солнца не видно, но всё равно приходится сильно щуриться, пряча глаза от избытка света. На несложных участках маршрута я натягивал на глаза тонкую повязку, через которую можно было разглядеть общие очертания окружения.

Натыкаюсь на след какой-то псины, прошедшей незадолго до меня в противоположном направлении. Я в недоумении: зачем животному понадобилось подниматься в горы топтать по снегу, когда вокруг уже зелень и жизнь. Вероятно, песик задавался теми же вопросами, увидев мои следы. После этой находки я стал регулярно оглядываться, мониторя линию горизонта.

Обойдя холм, я созерцаю открывшуюся мне панораму и с ужасом понимаю, что никакого спуска вниз не планируется, и даже наоборот — впереди меня ждет очередной крутой подъем по склону, вершина которого пряталась в облаке.

Слева — уходящее в молоко начало подъема

Устраиваю привал у ритуального навала камней, обедаю и оцениваю ситуацию. Впереди ожидает подъем в снежную облачную неизвестность, но со спуском к озеру всего через 4 км, а если не сворачивать и ломиться напролом — то еще 10 км до озера в конце маршрута и дальше вновь спуск. Возвращение назад к предыдущему спуску заняло бы те же 10 км, так что остается идти вперед.

Облако со склона опускается на меня, видимость падает. Я решаю, что начну дальнейшее движение, когда смогу разглядеть камни выше по маршруту. В полной тишине вдруг рядом раздаются шорохи. Успокаиваю себя, что это пласты мокрого снега срываются со склонов, но помню про встреченные недавно следы и дальше сижу с фальшфейером и перцовым баллончиком. Пятнадцать минут поглядываю на склон — по-прежнему ничего не разглядеть, но нетерпение всё же гонит наверх в облако.

Слепой подъем я преодолеваю в режиме робота: отсчитываю сто шагов, останавливаюсь, кладу рюкзак на снег и сажусь сверху, делаю несколько глотков колы, смотрю по телефону отклонение от «дороги», встаю и продолжаю путь по скорректированному курсу, отсчитывая шаги.

В облаке накрапывает дождь, и это уже привычно, но когда он переходит в полноценный ливень, я решаю всё же переждать самую жесть, это уже слишком. Сбрасываю рюкзак и начинаю очень быстро и суетливо устанавливать палатку на толстом снегу. Результаты так себе: я в палатке, но при разворачивании окончательно намочил всё, что еще оставалось к этому моменту сухим. Залезать в палатку на коврик в промокшей одежде нехорошо, но и переодеться вне палатки в сухое негде. Решаю оставить сухим хотя бы спальный мешок, поэтому оставляю его в герметичном мешке и просто сижу в палатке мокрый на мокром, ожидая окончания ливня.

Мембранные носки справились не очень — ноги тоже мокрые, но в глубинах рюкзака еще остались две сухие пары носков. При такой погоде продержатся они не очень долго, поэтому я натягиваю поверх кроссовок два герметичных мешка и фиксирую их изолентой. Теперь преодолевать снег будет менее проблематично.

Ливень закончился, быстро запихиваю мокрую палатку обратно в рюкзак и продолжаю подъем.

Вскоре я обнаруживаю себя в лимбе — всё вокруг становится абсолютно одинаковым. Я не вижу разницу между небом и землей, линия горизонта отсутствует, и все стороны света выглядят одинаково, взгляду не за что зацепиться. Кажется, что я иду прямо, но после очередных ста шагов оборачиваюсь назад и ужасаюсь, как петляет моя цепочка следов. Вся надежда на gps-сигнал и maps.me. Причем питающий телефон аккумулятор закопан глубоко в недрах рюкзака, и уровень оставшегося заряда для меня загадка. Если телефон умрет, останется только по своим следам возвращаться назад. Поэтому я даже счастлив, что обволакивающая белизна вокруг — дождевое облако, а не вьюга, заметающая следы.

Иногда в белизне проявлялись очертания путеводных палок, но очень редко от одной палки было видно следующую.

По-прежнему идет мелкий дождь.

Когда я дохожу по карте до судьбоносной развилки «идти дальше или сворачивать в сторону и спускаться вниз», вокруг меня по-прежнему белая пустота. Уже полдесятого вечера, я за 14 часов прошел 12 км, и это была только середина маршрута. Никакого намека на понижение впереди не видно, ночевать мокрым на снегу желания нет, а выдать 25 км по снежным холмам без остановки — это всё же слишком. Поэтому я выбираю курс, который обещает быстрее вернуть меня обратно в зелень.

Через двадцать минут наконец пейзаж снова разбавляют черные островки. А у меня начинаются что-то вроде галлюцинаций: среди молочной густоты взгляд выцепляет где-то далеко впереди чернеющий склон скалы в два человеческих роста, я выбираю его за ориентир. Но через пятьдесят шагов эта огромная скала оказывается небольшим камнем, по которому я прохожу к следующей иллюзорной скале-камушку. Ощущение пространства, расстояния и размеров потеряно. Время тоже замерло в состоянии полярного дня. Осталась только ходьба с подсчетом шагов: досчитал до ста, остановился, положил рюкзак на снег и сел сверху, сделал несколько глотков колы, посмотрел по телефону отклонение от «дороги», встал и продолжил путь по скоректированному курсу, отсчитывая шаги.

Камни встречаются всё чаще, хороший признак.

Наконец я достаточно спускаюсь, чтобы видеть что-то дальше двадцати метров. И снежное полотно под ногами скуднеет.

Из-за камней под и над снегом мои гермомешки, конечно, порвались. А один из них еще и набрал дополнительно снега. К тому же скрывающиеся под снегом камни ободрали мне немного щиколотку и повредили кроссовки, лишив их водонепроницаемых свойств. То есть ноги, конечно, опять мокрые.

Теперь имеет смысл искать дорожное полотно среди камней, но на деле никакой дороги в отмеченном на карте месте нет, и я просто скускаюсь напролом по камням в ущелье к шуму реки, стремящейся к озеру.

Внизу всё сочится влагой, которую земля уже не в силах принять.

До проходящей по берегу озера трассы еще 6 километров. Но хотя бы реку не надо пересекать вброд, только преодолевать исполинские кольские лужи, с которыми я уже был знаком.

Недалеко от нужной мне дороги я внезапно спотыкаюсь и лечу в лужу. Я выставляю согнутую руку и в полете бросаю через голову сальтуху отчаяния, оперевшись в луже на предплечье. Перелетаю лужу, приземляюсь на спину (то есть на рюкзак). Промочил насквозь только опорную руку, неплохо отделался. Наверное, это сигнал, что пора бы уже устроить полноценный привал, ведь последний был еще до подъема в снежное безумие.

Приходя в себя на обочине, вдруг различаю среди шума реки какой-то низкочастотный гул. Будто от автомобильного двигателя, только слишком монотонный, без переключения передач и изменения в оборотах, и без изменения громкости — источник покоился. Через минуту изучения гула я делаю сенсационное открытие: источник гула — внезапно мой телефон, вибрирующий в кармане куртки. Достаю его и вижу, что телефон вибрирует без какой-либо причины, причем непрерывно и монотонно, будто электробритва или вибратор. Но нет, я решил лишь дальше изучить телефон и обнаружил, что перестала работать кнопка включения. Точнее, телефон думал, что она была постоянно нажатой, и на экране всплывали сообщения «Подтвердите выключение телефона». Я не против, ведь явно телефон наглотался воды и нуждается в покое, но закоротивший контакт кнопки был против, и после каждого выключения телефона он вскоре включался вновь, по-прежнему яростно вибрируя. Уровень заряда от такой непрекращающейся вибронагрузки аккуратно двигался к нулю, и мне оставалось лишь ждать, когда телефон разрядится и мирно заснет.

Разбираясь с телефоном на ходу, я незаметно упираюсь в развилку: моя дорога закончилась, уперевшись в другую такую же. В недоумении смотрю в вибротелефоне на карту и понимаю, что эта чрезвычайно скромная дорога с лужами во всю ширину — и есть та трасса вдоль озера, о которой я так грезил. Ну охуеть. После нескольких «да похуй уже на мокрые ноги»-преодолений луж я сквозь деревья замечаю по соседству альтернативную дорогу — железнодорожную насыпь со снятыми рельсами. Что же, хотя бы проблема луж решена.

Настало время оценить обстановку. Я мокрый, и вокруг тоже всё мокрое. Время — уже 0:30, но полярный день не принуждает останавливаться на ночевку. Я на ногах 18 часов, протопал 25 км, а до ближайшего поселка 17 км. Монотонных, равнинных и бесснежных, но всё равно заебистых.

Что же, остается только идти к поселку в надежде напроситься к кому-нибудь на ночлег. Телефон уже достаточно разрядился от своей вибро-эпопеи, чтобы стать бесполезным в оценке местоположения. Он теперь просто из выключенного состояния переходит к демонстрации загрузочного экрана с яблочком (конечно же, с вибрацией) и вырубается обратно.

Дорога предельно монотонная, мой телефон умер, моя голова пуста, поэтому я просто считаю шаги. Шаги вообще становятся универсальным мерилом всего. Прикинув среднюю длину шага, измеряю пройденное расстояние. Зная свою частоту ходьбы (у меня традиционные армейские 120 шагов в минуту или 2 шага в секунду), получаю часы (точнее, секундомер). Каждые 29 шагов телефон в кармане начинает вибрировать, и каждые 29 шагов он затыкается обратно. Я отбиваю шаги и не хочу делать привалов просто потому, что при любой смене положения тела мокрая одежда прижимается ко мне в новых местах.

Идти пешком длинные расстояния довольно легко: просто переходишь в режим ходьбы и ждешь. Идти 4 часа не сложнее, чем стоять 4 часа, переминаться с ноги на ногу и даже, думаю, сидеть 4 часа. Дело тут не в нагрузке на мышцы, а в ожидании, скуке и способности их усмирить.

Досчитав до 7700 шагов, замечаю на обочине следы вроде бы медведя. Дальше я иду с фальшфейером и перцовым спреем в руках, и как-то уже не считались больше шаги.

Когда по расчетам скорости я уже должен был оказаться у поселка, начинаю беспокоиться, что я его пропустил. По карте, насколько я помню, дорога проходила рядом с ним, но деревья легко могли скрыть домишки от меня. Начинают встречаться какие-то признаки цивилизации: трасса для квадроциклов и снегоходов, сделанные из говна и палок останки шалашей каких-то дауншифтеров, табличка о запрете на охоту.

Действительно чуть не упускаю поселок, но всё же глаз замечает сквозь деревья какую-то крышу. Поселок по сути состоит из нескольких имений разной степени заброшенности. Самое большое имение с вывеской «Гостевой дом „Пунча“» было довольно ухоженным, в главном хозяйском доме даже были установлены стеклопакеты. Время 5:30, и я сначала стеснялся стучать в дверь, а затем понял, что в этом особо нет смысла — вокруг не было никакого транспорта и других признаков жизни. Очевидно, дом был законсервирован, а хозяева заезжают только под конкретного клиента, а не живут постоянно здесь, ожидая в гости проходимцев вроде меня. Я еще дома видел на airbnb объявление этого гостевого дома, но не стал бронировать, так как не знал, к какой дате доберусь, да и для одного гостя вряд ли хозяин стал шевелиться.

Прохожусь по поселку, дергая за двери — все заперто, кроме сарайчика с дровами, подтапливаемого дождем. Сойдет, ведь я на ногах уже 24 часа, а этот пол в стружках всё равно суше всего, что есть у меня, за исключением спального мешка. Наконец наступает время достать его.

Кладу на пол два коврика, хранившихся здесь (от прошлого бродяги осталось?), поверх стелю термоодеяло и спальник. Снимаю с себя и развешиваю на дровах всю мокрую одежду, в сыром термобелье залезаю в спальный мешок и отрубаюсь. Время 6:30.

Просыпаюсь через семь часов, термобелье на мне высохло. Закинутый давным-давно в пакет снег как раз растаял для чашечки чая, так что я завтракаю, надеваю на себя следующую порцию мокрой одежды и укутываюсь обратно в спальник, стараясь побыстрее провалиться в сон. Просыпаюсь — одежда на мне сухая. В таком цикле, не покидая спальный мешок, я провел сутки: спал, ел и натягивал на себя следующую порцию мокрой одежды. Как аккумулятор, поставленный на зарядку. Конечно, этот метод сушки одежды не очень хорошо сказывается на пуховом спальнике, но вариантов было не много. Развешенная одежда сохла слишком медленно, и я устраивал дополнительные процедуры прогревания носков и обуви над пламенем газовой горелки хотя бы для того, чтобы на ноги натягивать их было не так противно.

Когда мне удается обрести сухую пару носков и более-менее сухие кроссовки, я снова обретаю ноги и возможность покинуть свой спальник. Сходил до берега озера набрать воды для чая. Время 8 утра.

Людей за сутки вокруг не появилось, а это значит, что мне предстоит пеший поход до следующего населенного пункта. Если всё так же идти по железнодорожной насыпи, то выходит 35 км, то есть 7-8 часов непрерывной ходьбы.

Фотографирую напоследок приютивший меня гостевой дом (при «заселении» было не до этого) и отправляюсь в путь.

Хозяйский дом

Гостевая юрта

Вывеска у входа

Телефон за это время оклемался, но не полностью. Он перестал вибрировать и пытаться выключиться, но заряжать его стало затруднительно. Мой внешний аккумулятор просыпается и отдает электричество или когда к нему подключено устройство, или по сигналу от датчика движения. Ну типа пошевелил его — и он показывает уровень заряда. Но сейчас аккумулятор перестал «видеть» мой подключенный телефон, и мне надо было постоянно теребить аккумулятор, чтобы телефон торжественно сообщал, что он заряжается. Я чувствовал себя сотрудником зоопарка, который помогает совокупляться паре редких животных, потерявших в неволе инстинкты. Причем просто покачивания в рюкзаке аккумулятору не хватало, пришлось всю дорогу нести его в руке, активно раскачивая. А во время остановок — усиленно дрочить аккумулятор, чтобы тот не терял тонуса и поддерживал заряд телефона на уровне пары процентов.

Для экономии заряда я, конечно, держал телефон в авиарежиме, но в качестве мотивации позволял себе раз в тысячу шагов (ну я опять их считал, что еще делать) проверять сигнал связи — вдруг поймаю. Когда спустя нескольких суток No Service пробилось какое-то жалкое Е на пару делений, я без лишнего промедления отправил соседке сообщение «Полей цветок пожалуйста».

Вокруг насыпи всё сочилось водой: озера и лужи, ручейки и реки, и болота, поедающие остатки столбов и других признаков цивилизации. И у меня как экскурсионная тропа, проходящая через дикую природу.

Спустя шесть часов пути я слышу гул автомобиля. Двигался он по соседней автодороге, а не насыпи, и в противоположном направлении, так что я даже не пытался обратить на себя внимание. Пусть водителя я не разглядел, всё равно это первый человек за последние трое суток.

Телефон вновь поменял правила игры. Теперь он заряжался от аккумулятора настолько медленно, что во включенном состоянии тратил энергию быстрее, чем получал, и вскоре после включения вновь вырубался. Получился замкнутый цикл: «Включается, показывает 3% заряда → за полминуты разряжается до нуля → отключается → полчаса медленно заряжается до уровня, после которого снова включается...». То есть телефон раз в полчаса включался на минуту и отрубался обратно. Работал по предварительной записи. Если упустил момент пробуждения — жди следующего рабочего окна, поэтому телефон приходилось с навязчивостью обладателя обсессивно-компульсивного расстройства проверять каждые 45 секунд. Я как программист полувековой давности в очереди к вычислительным ресурсам ЭВМ, уже заранее планирую последовательность действий, чтобы с толком воспользоваться выделеным процессорным временем. Обычно одного «сеанса» хватало лишь на то, чтобы проверить свое положение на карте и оценить продолжительность оставшегося пути.

На середине пути останавливаюсь на обед и позволяю себе заварить «Роллтон» в кружке.

Самодельный пластырь из бинта и изоленты

И снова следы медведя, и снова перцовый спрей с файером наготове.

Когда я добираюсь до Октябрьского, меня ждет разочарование. На maps.me он казался полноценным населенным пунктом, там даже одно здание было отмечено как заведение фаст-фуда! На деле поселок был полузаброшенным без постоянного населения и каких-либо общих заведений вроде магазина, почты, администрации или общепита.

У некоторых домов были припаркованы машины, но людей на улицах не было видно, а лезть в гости и обивать пороги у меня желания не было. Я брожу по улицам, надеясь наткнуться на машину, которая меня увезет прочь, и тут вспоминаю, что все мои деньги до сих пор мокрые, и нехорошо будет ими расплачиваться, надо просушить. Я достаю купюры, складываю веером и начинаю интенсивно размахивать ими на ветру, чтобы быстренько просохли. Со стороны это, наверное, выглядело забавно: идет чувак по заброшенному поселку и активно трясет купюрами.

Что же, до следующего чекпоинта — развилки на трассе — требовалось пройти еще 17 км. Я стартую, но всё же надеюсь в дороге поймать попутку.

Вдалеке видны горы, на которые наползло облако. Примерно из таких условий я выбрался.

В это время мой телефон умирает окончательно и перестает подавать какие-либо признаки жизни. Браслет mi band тоже внезапно разрядился, так что дальше время я узнаю, делая снимки на фотик и смотря их exif.

Чтобы иметь шансы поймать машину, пришлось сойти с жд-насыпи на автодорогу, и она довольно скоро влилась в другую, широкую и укатанную. И не успел я пройти и двести метров по ней, как сзади начал накатывать шум двигателя. Я развернулся с выставленной рукой, и когда черная «Волга» остановилась рядом со мной, всё закончилось.

Спасший меня водитель не только бесплатно довез до Кировска, но и на правах местного посоветовал гостиницу и довез до нее. С поломанным телефоном самостоятельное брожение по городу, конечно, могло затянуться.

В гостинице заглядываю в зеркало и ужасаюсь — я обморозил себе лицо.

Я был эвакуирован из природы, но теперь начинался другой забавный квест — эвакуация домой из небольшого городка. Без смартфона, то есть без интернета, карт, всех моих записок со справочной инфой и прочих благ технического прогресса. Почувствуй себя в 1997 году.

Было разработано четыре плана:

— Найти в городке ремонт техники, спасти айфонец и дальше уже действовать как белый человек.

— Найти в городке интернет-кафе (они еще существуют?), и там уже загуглить расписания и забронировать все нужные билеты.

— Купить зарядку для свого резервного телефона — простейшей кнопочной звонилки за 800 ₽ — вставить туда сим-карту и названивать знакомым, моля их вытащить меня отсюда. Да, дома я умудрился не проверить уровень заряда у резервного телефона.

— Принять текущую ситуацию и разруливать всё по старинке. Привокзальные авиакассы, устаревшие расписания на автовокзалах, опрос местных и прочее.

Гуляя по городу следующим утром (пытаясь не забыть, в какой стороне моя гостиница), я отмел первые два пункта. В отделении почты, глядя на пункт «Доступ к интернету» в табличке предоставляемых услуг, я услышал недоумевающий возглас от сотрудницы «Нет тут никакого доступа к интернету!». С оперативным ремонтом телефона дело тоже не задалось, просиживать в городке дни своей жизни я тоже не хотел, так что я решил действовать по третьему плану.

Купив нужный кабель и зарядив звонилку, я позвонил по единственному выученному наизусть номеру телефона (все контакты умерли с айфоном) домой родителям, добыл через них номер брата и использовал его как проводника по миру. Как спецагент на вражеской территории, я получал оперативный инструктаж: куда свернуть, какой автобус нужен и во сколько будет следующий поезд до Мурманска. Правда, купить билет на поезд удаленно ему не удалось, и пришлось мне проходить квест «К единственной кассе вокзала очередь в 8 человек, а твой поезд уже стоит на путях и отправляется через пять минут».

А уже в поезде я потерял свою звонилку, и дальше до Москвы уже добирался полностью автономно. Какой подвиг для 2018-го года.

Последнее испытание меня ждало уже у дома. Добравшись на последнем составе метро, я в 1:30 оказался у закрытой двери в подъезд, без ключей и средств связи, с неработающим домофоном. После всех испытаний последних дней именно проникновение в подъезд оказалось для меня неразрешимой задачей.

После трех часов ожидания я уже планировал заночевать в палатке в ближайшем парке, когда в 4:30 наконец из подъезда вышел мужик выгуливать псинку. Боже, храни безумных собачников.