Первый день

Дождь закончился, можно стартовать.

Практически сразу после старта я оказался в зоне No Service, поэтому периодически забирался на возвышенности словить мобильную сеть, чтобы отложить в сервисах геолокации координаты гипотетического поиска тела.

Чем дальше на север, тем ниже растительность.

Иду медленно из-за того, что тут всё так красиво.

Из-за отсутствия деревьев теряется ощущение масштаба. Лужа выглядит так же, как огромное озеро.

После преодоления перевала мне открывается залив.

Забираюсь повыше, чтобы поймать заходящее солнце.

Сверяюсь с картой. Справа — полуостров Рыбачий, слева — связывающий его с материком полуостров Средний. Завтра я буду как раз на той стороне залива, идти по тому берегу. А сейчас солнце уже зашло, время белых ночей тоже прошло, пора найти ночлег.

Замечаю домики на берегу. Спускаюсь к ним.

Но никаких объявлений о сдаче ночлежки нет, поэтому ставлю палатку чуть на удалении на холмике.

Второй день

Первое испытание термо-одеяла меня раздосадывает. Оно не выпускает тепло, и я на ночь накрывался им, чтобы скомпенсировать так себе характеристики моего спальника. Но после трёх минут тепла одеяло начинает собирать с внутренней стороны конденсат, и всю оставшуюся ночь спишь в сыром спальнике. И после каждой ночи его еще сушить надо, полоская часок на ветру.

Ещё неприятная новость — какой-то зверь пробрался ночью в оставленные в стороне от палатки запасы продовольствия, пожрав всю выпечку и ещё кое-что из хавки. Даже пакетики за собой не убрал, ублюдок. Оставшегося неприкосновенного запаса должно хватить, но питаться придётся одними шоколадками и батончиками.

Зато великолепно спать на толстенном, мягком и теплоизолирующем слое мха.

Эти места все усеяны последствиями войны — могилами, памятными знаками и мемориалами.

Выйдя на берег, замечаю большую конструкцию с вывеской «Летнее кафе».

Конечно, неплохо было бы накатить чайку и пополнить оскудевшие запасы еды, но очень не хочется тревожить спящего под одеялом хозяина заведения. Социофобия сильнее гастрита, и я бодро продолжаю путь. Уже в пяти километрах от этого места понимаю, что надо было самому взять нужное и оставить деньги на столе.

На полуостров Средний у меня ушло семь часов пути. Перебравшись по перешейку на Рыбачий, я сделал привал на заброшенной базе геологов (впрочем, один мужик потрепанного вида тут ещё обитал среди разрухи, искал целый кусок стекла) и, сбросив рюкзак, направился к заброшенному поселению на возвышенности. Впрочем, у меня выйдет перерасход прилагательного «заброшенный», если пользоваться им щедро и беспорядочно, так как удивляться тут можно только тем редким сооружениям, которые ещё не покинуты цивилизацией.

Ещё в дороге я пару раз встречал висящие на деревьях вывески находящейся в пяти километрах базы отдыха, и для меня это была ещё одна возможность затариться нормальной едой. Но обитающие здесь мужики не торговали ничем, кроме водки и крабов, даже отказались продать мне буханку хлеба, которую я обнаружил у них на кухне. Но совсем голодным я не остался, хотя пришлось навернуть стопарик заплатить 400 рублей за завтрак: овсяная каша, яичница и чай.

Возвращаюсь в своё логово к рюкзаку и пережидаю начавшийся дождь поеданием салфеток.

У меня остаётся ещё пару часов до заката, и я стараюсь успеть забраться за это время как можно дальше.

Устал, выдохся, пора ночевать. На этот раз стараюсь закинуть пакет с едой в труднодоступное для зверья место.

Третий день

Жмоты, которые не хотят потратить пять тысяч на тёплый спальник, а вместо этого впаривают кулстори о дополняемости «лёгкого» спальника всякими компенсирующими дефицит тепла одеялками и простынками, ночуют так:

Иду к цели не кратчайшем путём, а вдоль берега, заглядывая к мини-маякам.

С продвижением на север условия становились всё суровее. В конце первого дня бродяжничества я надел под куртку пуховик, и больше его не снимал. На второй день я закапюшонился, и не оголял голову до возвращения в цивилизацию, даже ночью. Ошеломительный ветер был в этих местах константой, из-за чего привалы можно было организовать только при обнаружении редких заброшенных зданий. Просто так нормально отдохнуть на обочине дороги затруднительно — без движения быстро становится холодно от ветра. Поэтому вся моя круглосуточная деятельность практически разложилась на три базовые функции: идти, есть и спать. Никаких тебе посиделок у костра с гитарой. Палатку же ставить посередине дня для привалов я тупо ленился. Возможно, зря.

Демонстрация силы ветра.

Типичный наряд.

Крабик облинял.

На очередном перевале замечаю загадочные белые купола вдалеке.

Самое раздражающее, что было в этой вылазке — это лужи. Огромные невысыхающие лужи с амбициями превращения в озера. Попробуй, блядь, пересеки.

Резиновые сапоги я с собой не брал (как глуп я был), поэтому приходилось карабкаться сквозь кусты. Но иногда задача попадалась повышенного уровня сложности: эти лужи соединялись ручейками, то есть по обочине пройти тоже было затруднительно. Я всегда находил способ преодолеть встретившееся лужу-озеро или речушку, иногда используя свой опыт циркового училища (которого у меня нет, поэтому иногда я неуклюже плюхался в воду) или сооружая конструкции из подручных камней и брёвен. Но один ручей не оставил мне выбора, его пришлось пересекать вброд.

Готово! (Блядь, как же это было холодно).

Добрался до ещё одного маяка, уже солиднее.

Я не заваливаю горизонт, я его искривляю.

Северный. Ледовитый. Твой. Слева можно разглядеть очертания норвежского берега.

Наконец, показалась моя цель — маяк на Немецком мысе. О чудо, он был не заброшен.

А вот и те шарики — станции радиолокации.

Впервые за долгое время появилась мобильная связь, но это был норвежский оператор Telenor, а я влез в роуминг. Билайн внезапно решил, что я пересёк границу и нахожусь в Норвегии. Если бы «пакет Яровой» уже вступил в силу, к моим родным в этот момент, наверное, спешили бы чёрные воронки ФСБшников изолировать от общества семью перебежчика.

Берег в этом месте интересен тем, что здесь слои породы развёрнуты на 90 градусов.

Ладно, формальная миссия (на самом деле — лишь повод) выполнена. После небольшого привала в военном пункте управления продолжаю прогулку, продвигаясь вдоль берега.

Когда я уже устанавливал палатку, появившееся на закате солнце подарило надежду, что завтра погода наконец улучшится.

Четвёртый день

Ага, как же, улучшится.

Ну и фото на автоспуске традиционное, куда же без этого.

Пробираюсь вглубь полуострова, и это уже полная пустыня. Ну то есть тундра. Выше колена растений нет.

Пропитания остаётся совсем немного, пора возвращаться в цивилизацию.

Но только другим путём и немного в обход, чтобы не пересекать еще раз реку босиком.

Я научился носом пользоваться телефоном, чтобы перчатки не снимать. Текст набирать неудобно, но базовые функции — разблокировать телефон, открыть карты или фотокамеру, отключить авиарежим для проверки наличия сети — делать вполне удобно. Попробуйте!

Я вышел на знакомую дорогу, и начался самый ненавистный этап всего бродяжничества. Я шёл по местам, которые были привычны и уже не могли дать мне ничего нового. Я мечтал о нормальной еде, в голове у меня поселилась курица гриль. У меня болели ноги. Не мозоли, не мышцы сводило (это у меня началось ещё на второй день и к этому времени я уже свыкся с небольшой хромотой), а просто они на четвёртый день заебались нести моё тело. Я делал остановки всё чаще и чаще, закидывал ноги повыше, чтобы от них отошла кровь, но ветер и холод меня всё подгоняли вперёд, не давали расслабиться. Я ковылял и проклинал всё на свете. Кажется, что-то похожее чувствуют марафонцы ближе к концу дистанции. Заебался.

Добравшись до той самой базы геологов, я час валялся на коврике и приходил в себя. Боль в ногах прошла, и я решил продвинуться ещё дальше. Рассчитал место ночёвки так, чтобы завтра до цивилизации оставалось пройти столько же, сколько я прошёл бы сегодня. Выходило, что сегодня меня ждали ещё десять километров. После отдыха они оказались столь ненапряжными, что я задумался, не пройти ли мне ещё 17 км до летнего кафе? Но ночью напрягать хозяина кафе не хотелось (даже несмотря на его круглосуточный статус), поэтому решил действовать по плану. Я впервые с маяка поймал мобильную сеть, к закату ещё вылезло солнце, ноги не ныли, и настроение моё снова пришло в норму. Только было немного жаль, что я не смог встретить этот закат на берегу напротив.

Внезапно я вспомнил, что было бы неплохо ещё увидеть северное сияние. После заката я ещё пару раз выглядывал из палатки оценить небо, но оно всё же заволоклось облаками, поэтому я забил и отрубился. Не сегодня.

Пятый день

Я чувствовал себя персонажем книги «Опрокинутый мир» во время возвращения к оптимуму — природа постепенно снова становилась привычной, погода адекватной, всё больше людей встречается в пути. Всё бродяжничество я встречал человека 2-4 за день + столько же машин, и иногда спал в полной уверенности, что в радиусе 20 километров вокруг меня нет ни души. Но вот настала суббота, и количество встречных машин и квадроциклов, стремящихся на полуострова, увеличилось на порядок.

В летнем кафе за 150 рублей купил упаковку баранок и навернул стакан чайку. Хозяин рассказал, что на самом деле этой ночью было невъебенное северное сияние во всё небо, то есть я получаю звание «ебать ты лох». В качестве моральной компенсации чувак дарит мне магнитик с северным сиянием. Глотая слезы, продолжаю свой путь.

Немного печально, что распогодилось наконец только в последний день, когда я уже покинул полуострова и прошёл 80% обратного пути к цивилизации. Но мои организационные ошибки привели к тому, что где-то после третьего дня моё бродяжничество продолжалось на морально-волевых, и пора было возвращаться. Вместо создания стабильных условий, в которых я мог бы спокойно наворачивать и неделю, и десять дней, я шёл на исчерпании жизненных ресурсов.

В первую очередь, конечно, это касается питания. Я не хотел утяжелять рюкзак горелкой с газовым баллоном, возиться с разогреванием еды. Но, конечно, на «сухпае» долго не продержаться, особенно, когда зверь после первого дня сжирает всю сдобу, оставляя наедине с перспективой словить заворот кишок. В прошлые разы прокатывало, в этот раз — уже слишком.

Во-вторых, условия ночлега. Вернитесь в прошлое и дайте мне в ебло в тот момент, когда я решил, что спальник с температурой комфорта 13-23 градусов прокатит для сентябрьского заполярья, если его дотюнить, подкладывать там куртку под него, наволочку вложить внутрь, сверху накрываться чем-нибудь, пуховик на ночь не снимать. Последнюю ночь я уже просто выживал: сложил коврик пополам, куртку достал из-под спальника и укрылся сверху, колени внутри спальника прижал в груди и так ждал рассвета в позе эмбриона, серьёзно опасаясь за свои почки и прочие важные органы. В прошлые разы прокатывало, в этот раз — уже слишком.

Ну и надо было придумать более щадящий режим, чем тупо «встать с рассветом, идти до заката», накручивая по 40 км за день. Организовать условия для полноценных привалов в таком окружении.

В этот раз я оказался Скоттом, а не Амундсеном.

О, подводная лодка.

Совсем распогодилось. Впервые за 5 дней снял термобельё. Возле маяка сейчас тоже наверняка клёво и особенно внушительно будет на закате, но уже без меня как-нибудь. Субмарина наворачивала круги в заливе под присмотром кораблика.

Продолжаю традицию во время бродяжничества косплеить чужие фотографии из инстаграма. Как же было отвратительно прижимать к телу невысохшее термо-одеяло.

Может, раз такое прекрасное чистое небо над головой, я всё же увижу северное сияние? В десяти километрах от финиша решаю остановиться и ждать ночи. Палатку не ставлю, просто развожу хилый костёр и сажусь рядом с ним, забравшись в спальник.

Стемнело, но сияния нет. Ладно, ещё раз ночевать в палатке совсем не хочется, поэтому решил идти до той придорожной ночлежки. Идти два часа, у сияния ещё есть шанс проявить себя. Если что, можно и из ночлежки на улицу выйти оценить небо.

Через час честно оттоптанных в темноте километров впервые за все пять дней попутная машина предлагает подбросить. Я не из тех ребят, которых обломает после 186 километров пешком «смазать» вылазку 5 километрами в машине, и с удовольствием прокатился с мужиками на их подозрительно дорогом джипе. Я на трассе, я снова вернулся в цивилизацию.

***

Переночевав в придорожной ночлежке, я вернулся в Мурманск, а оттуда на поезде через Санкт-Петербург — в Москву. Северного сияния я так и не увидел.

Как и зачем — мои принципы бродяжничества

Один

Я бродяжничаю один. Я дилетант в области походов, и все свои знания я добываю на своих ошибках. Периодически я промокаю под дождём, мёрзну по ночам, обгораю на солнце, обдираю себе ноги, сплю на обочине в сырой вонючей палатке, проваливаюсь ногой в грязь по голень, питаюсь набором заворота кишок, моюсь в луже (ладно, не было такого). Мне не стыдно перед собой (у нас гармоничные отношения) за неспособность обеспечить адекватные условия существования, но было бы очень неловко подвергать таким испытаниям людей, которые бы мне доверились.

В свой первый двухдневный поход я пошёл, имея только три небольших куска пенки, которые я сделал из коврика для йоги. Я ничего не знал о походах и у меня не было знакомых-походников, к которым можно было бы прицепиться. Я тогда страшно обгорел после 10-часового марш-броска под июльским солнцем, ночью замёрз, пытаясь заснуть в поле под звёздами (пришлось использовать все свои пары носков как варежки), еще и жутко пугался от каждого ночного шороха, в итоге заболел и кое-как с температурой добрался до дома. И всё это было под Минском в самом обычном месте в мире, где и смотреть не на что. Представьте, если бы кто-то решил мне составить компанию.

В следующий раз у меня уже были спальник, палатка и затычки в уши, чтобы ночью отгородиться от всего, что происходит вне палатки. Я исправил промахи предыдущего захода, но собрал новые. И так каждый раз. Я только учусь.

Вполне возможно, что однажды я отойду от этого принципа. Оставляйте заявки, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал.

Избегать людей

Самое прекрасное, что есть в бродяжничестве — это природа. Самое худшее — это люди. Я эгоистично хочу остаться с природой один на один. Я стараюсь любой ценой в своих вылазках избегать людей и людных мест. Всегда стараюсь поставить палатку вдали от чужих глаз. Я не хочу сталкиваться с антропологами, которые просыпаются в людях при виде меня, и рассказывать им, откуда я и куда иду. В последнюю очередь я обращусь за помощью к местному жителю. В большинстве случаев я лучше пройду пешком 10 км под дождём, чем буду беседовать с водителем подобравшей меня машины. Окунуться в гостеприимство, познать культуру и быт местного населения? Просто оставьте меня в покое.

Вполне возможно, что однажды я отойду от этого принципа.

Баланс между дикостью и цивилизацией

Я нащупал два типа свободы путешествий, и два соответствующих им типов туризма. Первый — свобода путешествия налегке, когда у тебя с собой только телефон, банковская карта и водительские права, и ты скользишь по цивилизации, извлекая из неё нужные ресурсы (еда, транспорт, ночлег). Второй — свобода путешествий в независимости от цивилизации, полная автономность, когда всё сам, всё с собой — и еда, и сон, и передвижение.

Я понимаю плюсы каждого из типов. Меня всегда раздражала зависимость от городской инфраструктуры, транспорта и ночлежек. Как муравей, который печётся, как ему до заката добраться до муравейника. Все эти расписания автобусов, адреса хостелов, телефоны вокзалов. Прекрасно же иметь возможность в любой момент и в любом месте остановиться и сказать «а вот здесь я заночую», разворачивая палатку. Но и мне всегда были неприятны эти образы тру-походников в камуфляже с котелками, мешком картошки, консервами и огромным рюкзаком за спиной, опровергающим представления медицины о способностях позвоночника.

Понятно, что для разных условий — разные подходы. В городе концентрированная цивилизация обволакивает, и странно игнорировать ее, собирая коренья в парке за макдональдсом. В глуши дикой природы же не остаётся ничего, кроме как рассчитывать на свои силы.

Я всё надеюсь однажды совместить эти два подхода в один универсальный, чтобы не чередовать цивилизованные вылазки в города с покорением диких зарослей. Сейчас я бродяжничаю, но параллельно цивилизации, всегда держу её рядом с собой. Я ночую в палатке и ношу рацион с собой, как тру-походник, но мои запасы ограничены парой дней, в течение которых я планирую встретить по дороге цивилизацию и дозакупиться там.

Вполне возможно, что однажды я отойду от этого принципа.

Минимальный вес

Если мне надо что-то с собой нести (а, скорее всего, не надо), пусть оно будет максимально легким. Вес — главное качество выбора. Я купил самый легкий спальник и самую легкую палатку, рюкзак тоже не весит практически ничего, хоть он и каркасный. Одежда, обувь, еда, аптечка — максимальное облегчение. До тру-легкоходов я не добрался и не планирую жестить (шить самому себе снаряжение или спать под навесом вместо палатки), но всегда анализирую вес снаряжения и способы его сбросить. Пока моя база — 8 кг без пропитания. Список на гугл-драйве.

Без задротства

Специальные штурмовые мембранные штаны тру-альпинистов, вес которых исследователи смогли снизить до отрицательных значений? Я лучше надену свои джинсы. Закарпатье, Калининградскую область и Кавказ я прошёл в своих повседневных Найках AirMax на ногах. И гору я штурмовал в обличии, не отличающимся от варианта для прогулок московским вечером.

В последней вылазке я немного отошёл от этого подхода, и меня это немного пугает. Да, у меня были уебанские походные полуботинки. Да что тут говорить о неприятии задротства, если я перед северной вылазкой купил кухонные весы, измерял вес всего снаряжения и забивал в эксель, строя диаграммки? Надо что-нибудь с этим придумать.

Отключить ощущение пиздеца

Я городской неженка, взращённый и избалованный Москвой. Для таких, как я, оказаться за МКАДом — уже стресс.

Поэтому иногда, бродя в темноте среди скрипящих домиков заброшенного поселения где-то в Кавказских горах, или свернувшись калачиком в палатке в тундре за полярным кругом без единого человека в 20 километрах вокруг и с ограниченными запасами пропитания, может прийти в голову мысль «КАКОГО ХУЯ Я ВООБЩЕ ТУТ ДЕЛАЮ».

В общем, такие мысли иногда (раз в 3 дня где-то) и приходят, принося вместе с собой ещё небольшую паническую атаку. Ну типа как скалолаз, на полпути к вершине посмотревший вниз. Такое случается, когда мозг простаивает, свободен от решения житейских задач. Всё остальное время я действую как машина принятия решений. Вылазка станет невыносимой, если не отделаться от осознания, что ты один с ограниченными ресурсами в незнакомых ебенях, никто не поможет и единственный вариант не сдохнуть — это вертеться и суетиться. Дождь, темнота, холод, подозрительные шорохи в кустах, севший телефон, мокрые ноги, отсутствие мобильной сети, три сникерса на два ближайших дня и десятки километров пустоты вокруг — это просто вводные данные для алгоритма выживания. Прими к сведению, но не принимай близко к сердцу. И нет мыслей сторонних, просто данность: наступает темнота, надо переночевать, есть варианты в заброшенном здании или под дождём на улице; в голове шуршит дерево принятия решений. Это уже потом, пост-фактум накатывает волна охуевания от всего происходящего, но в остальном — рутина выживания без рефлексии.

Чтобы не дать страху всё обломать, его надо обуздать. Лучший способ — когда на страх не остаётся времени и внимания.

Пожалуйста, не забывайте страдать. Хотя нет, забывайте.

Я не пытаюсь ничего себе доказать. Я не ищу сложностей. Это не испытание воли и не тест на мужественность. Это — всего лишь самый дешёвый и простой способ посмотреть желаемое. Просто так уже вышло, что мне пройти 40 км проще, чем договариваться с незнакомыми водилами или отваливать бабло на «цивилизованный туризм». Когда раздобуду способ облегчить путь, с удовольствием им воспользуюсь.

Фотографии — не главное

Самое важное — в нужный момент убрать фотокамеру и впитывать происходящее вокруг. Ну то есть смартфон, ибо брать с собой полноценную фотокамеру — совсем за гранью. Вы же не ради фотографий подорвались?

Путешествие — и есть награда

Я не смотрю фотографии мест, которые я планирую посетить. Из-за фотографий (а они обычно ещё все такие вкусные и профессиональные) формируются ожидания, и посещение превратится в акт сверки с ожиданием. Путешествие мутирует в заполнение чек-листа «чтобы было красиво как на картинке», «найти тот же ракурс, как в инстаграме».

Посещение мест должно быть актом личного созерцания в полном смысле. Я до начала путешествия ничего не знаю о местах, которые планирую посетить, кроме названий и общих слов (озеро, гора, село, водопад).

К тому же, всё самое прекрасное всегда случается по дороге. Бродяжничество — это не достижение целевых точек, это непрерывность постоянно сменяющейся обстановки вокруг. Эта бесшовность созерцания, постепенное обновление мира вокруг на твоих глазах — самое дорогое. Поэтому я чаще всего отказываюсь от попуток — в машине эта непрерывность разрушается, мир становится лишь проекцией себя настоящего. (И страдаю, когда приходится на транспорте преодолевать расстояния, неподвластные моего хилому и неспешному пешему ходу). Пункт назначения может забыться, дорога всегда запоминается.